Джон Богл: Независимые инвестиционные советники – будущее, трейдинг – враг инвесторов

Джейн Уоллман Русофф
Источник: ThinkAdvisor
27 ноября 2018 г.
Перевод для AssetAllocation.ru

Основатель Vanguard рассказал ThinkAdvisor о технических сбоях в Vanguard, о фондах без комиссий Fidelity и о том, что в его портфеле.

89-летний Джон Богл, легендарный основатель Vanguard Group и первого индексного фонда, занят публикацией своей новой книги, несмотря на то что две недели назад перенес операцию по установке кардиостимулятора для контроля ритма почти 23 года спустя после операции по пересадке сердца. Несомненно, этот человек был рожден для того, чтобы держаться курса.

Действительно, «держаться курса» – девиз Богла в жизни, а также в инвестициях, как он рассказал ThinkAdvisor в широком интервью.

Богл был председателем и генеральным директором Vanguard до 1996 г., почетным председателем до 2000 г.. Сегодня он является президентом Центра Исследования Финансовых Рынков Богла, который отделен от Vanguard, но субсидируется им.

С активами под управлением около $5,3 трлн., Vanguard является крупнейшей в мире компанией взаимных фондов.

В интервью убежденный сторонник стратегии «купи-и-держи» – известный как Джек – утверждает, что растущая важность бизнеса независимых инвестиционных советников (RIA) и относительное «снижение роли брокерского бизнеса» в значительной степени объясняют повышенную популярность индексных фондов.

В книге «Держитесь курса. История Vanguard и индексной революции», («Stay the Course: The Story of Vanguard and the Index Revolution», издательство Wiley, ноябрь 2018 г.), пионер индустрии рассказывает о своем намерении около 40 лет назад предоставить людям недорогие инвестиции.

Он добился этого, разработав новую и иную структуру для компании взаимных фондов, которую он основал. Годом позже – в 1975 г. – он создал первый в мире индексный взаимный фонд акций.

Изначально фонд был встречен презрением и насмешками, особенно со стороны брокеров, поскольку его устройство не предполагало выплат вознаграждений за продажу.

Трейдинг, как утверждает Богл, является «врагом инвестора»; и он не скрывал своего отношения к биржевым фондам (ETFs). Однако в последние несколько лет он смотрел на ETFs уже несколько менее жестко. Vanguard является вторым по величине провайдером ETFs; номером 1 является BlackRock с его фондами iShares.

Наше интервью переходило с одной темы на другую, от мнения Богла о фондах Fidelity без издержек (не одобряет, конечно) к его финансовому интересу к Vanguard (отсутствует), экономическому интересу к T. Rowe Price (есть немного) и распределению его личного портфеля (50% : 50%).

В какой-то момент он слегка попенял руководству Vanguard за недавние сбои в цифровом сервисе фирмы, которые подорвали удовлетворенность клиентов робо-адвайзинга.

В числе других тем: его реакция на критиков, которые, после дебюта первого индексного фонда, называли его глупой идеей.

На личной ноте, он рассказал о своей недавней операции с кардиостимулятором. В 32 года у него случился первый сердечный приступ. В 65 лет он был госпитализирован, и жизнь его поддерживалась внутривенно. Через 128 дней его спасла пересадка сердца. Богл – один из близнецов, родившихся в Монтклер, Нью-Джерси, примерно за шесть месяцев до краха рынка 1929 года. В интервью он выражает большую благодарность своему брату-близнецу Дэвиду.

Вот выдержки из нашего разговора:

THINKADVISOR: Как Вы относитесь к тому, что Fidelity вводит индексные фонды без комиссии?

Джон Богл: Fidelity выяснила, что единственный способ вырасти в этом бизнесе – это не взимать ничего или, точнее, иметь индексные фонды с нулевой стоимостью, которые субсидируются акционерами их других фондов. Мне это не слишком нравится с этической точки зрения.

Первому индексному фонду, который Вы создали, потребовалось 20 лет, чтобы получить признание инвесторов. А как насчет признания брокеров?

Поначалу индексный фонд практически не имел признания брокеров, поскольку он был без нагрузки – для брокеров в нем не было ничего, никаких стимулов. Я устранил все комиссионные за одну ночь.

Признают ли они их сейчас?

С ростом значимости инвестиционных советников произошло снижение относительной важности брокерского бизнеса. Это, наряду с растущим признанием характерных признаков индексных фондов, объясняет: а) почему они так хорошо работают и б) почему это заняло так много времени.

В какой степени советники возражают против индексных фондов сегодня?

Многие брокеры все еще не любят нас – не любят меня. Если бы я был на их месте, я бы тоже не любил, потому что я изменил природу мира финансов – и не в их пользу.

Как Вы чувствовали себя, когда критики назвали первый индексный фонд «Глупостью Богла»? Думали ли Вы, что они могут быть правы?

О, нет-нет-нет. Я всегда знал, что прав. В этом бизнесе есть цена и ценность. Чем больше вы платите как инвестор, тем меньше вы получаете – и чем меньше вы платите, тем больше вы получаете.

Что в Вашем личном инвестиционном портфеле?

Я на 50% в облигациях, фондах облигаций Vanguard – и на 50% в акциях. Половину времени я задаюсь вопросом, почему у меня так много в акциях; другую половину времени я задаюсь вопросом, почему так мало.

Вы заработали деньги, купив 100 акций T. Rowe Price по цене $42 доллара за акцию в 1994 г. К 2018 г. эти «символические» инвестиции стоили уже $384’000 долларов, как Вы пишете. Это ставит Вас в «неловкое положение», как Вы говорите. Пожалуйста, прокомментируйте.

У меня есть экономический интерес к компании T. Rowe Price, которая является конкурентом [Vanguard]. В Vanguard это было бы запрещено для служащих. В моем случае я связан с Vanguard – и это неловкая ситуация, но она лишь незначительная.

У Вас есть финансовый интерес в Vanguard сейчас?

Нет. Никакого. И давайте на этом остановимся.

Что Вы посоветуете инвесторам на этом очень волатильном рынке? Держу пари, что держаться курса!

Держитесь курса. То, что другим в это время представляется экстремальной волатильностью – это быстрые развороты: сначала вверх на 1% или 2%, затем вниз на 1% или 2%, затем снова вверх. Когда акции движутся вверх, человеческие эмоции заставляют людей больше думать о покупке больше; когда акции идут вниз, они от страха покупают меньше или продают. Покупка на максимумах и продажа на минимумах – не самый лучший способ заработать деньги себе на пенсию.

В интервью 2012 г. для журнала Research Вы утверждали, что «активное управление – это игра для лузеров». Полагаю, Ваша точка зрения не изменилась?

Брокеры любят активно управляемые фонды, поскольку на них они могут зарабатывать комиссии. Мы живем в меняющемся мире, но рано или поздно инвестор начнет делать то, что ему диктуют его собственные интересы, а в его интересах держаться курса и ничего не делать. Не торгуйте и не платите дополнительные расходы, и все у вас будет хорошо.

Вы заявили в том же интервью: «Это безумие, иметь ETFs в плане 401(k)». Вы все еще так думаете?

Да. Мы знаем, что сотрудники любят торговать акциями компаний, это указывает на то, что они недостаточно опытны, чтобы знать, что главное – это простота и низкая стоимость. Инвестиции в 401(k) s не предназначены для трейдинга. Они предназначены для того, чтобы их покупали и держали вечно. Трейдинг – враг инвестора, по определению.

ETFs обогнали традиционные индексные фонды (TIFs) по популярности. Но Вы прогнозируете, что «подавляющее большинство инвесторов предпочтут традиционные (TIFs) фонды биржевым (ETFs). Почему?

TIFs по большому счету основаны на индексах крупной капитализации – это пассивные портфели, предназначенные для пассивного инвестирования. ETFs ежедневно торгуются на рынке, в результате ставок на то, что они пойдут вверх или вниз. [Кроме того], кредитное плечо [ETFs с кредитным плечом] не имеет ничего общего с инвестированием и целиком связано со спекуляциями. Торгуя ETFs, вы понятия не имеете, получите ли вы результат лучше доходности рынка или хуже. Все свидетельства говорят о том, что ваш результат лишь ухудшится.

Три компании – Vanguard, BlackRock и State Street – доминируют по размеру активов в индексных фондах, пишете Вы. Вы призываете к большей конкуренции. Почему их только трое?

Vanguard создан давно и добился экономии за счет масштаба до такой степени, что мы управляем всей фирмой примерно за 10 базисных пунктов в год, а ее индексной частью – примерно за шесть базисных пунктов в год. Я не знаю, как кто-то еще может вырасти до такого уровня экономии за счет масштаба, если они начинают без эффекта масштаба. Другая причина состоит в том, что эта группа из трех довольно укоренилась.

Как Вы относитесь к концепции робо-адвайзеров?

Робо-адвайзеры зависят от ETFs. Если они продают много мусорных спекулятивных индексных фондов, результаты клиентов будут плохими, и в конечном итоге результаты фирм будут плохими. У Vanguard есть превосходная система робо, поскольку у клиентов есть люди, с которыми они могут поговорить. Назовем это «робо-плюс».

У Vanguard были сбои с его цифровым сервисом и особенно плохой день 10 октября. Опрос показывает, что удовлетворенность клиентов фирмой как поставщиком таких услуг снизилась. Прокомментируйте, пожалуйста, неудачи прошлого месяца.

Я знаю об этом не больше, чем вы, поскольку я здесь [в Центре Богла] в своем независимом существовании. Я не получаю никакой информации из Vanguard. Но это то, что не может происходить часто, в противном случае акционеры будут недовольны. На сайте Bogleheads было много комментариев, которые указывают на очень высокий уровень неудовлетворенности, и можно лишь сказать, что они правы. Руководство говорит, что они все исправят. Нам лучше действовать сообща.

Что стало самой большой проблемой в Вашей карьере?

В самом начале [Vanguard] у нас был неудачный управляющий – ужасная доходность в эпоху, предшествующую формированию Vanguard – сокращение активов в середине длительного периода. У нас было новое название компании, нам не разрешалось заниматься маркетингом, а только управления инвестициями. И у нас была структура, которую никто никогда раньше не пробовал. Как такая компания может преуспеть?

Так в чем же Ваша ключевая сила, та, что помогла Вам больше всего?

Есть две составляющих: решимость и скептицизм. Мне нужно немного доказательств: доверяй, но проверяй. Это удерживало нас от многих действительно глупых вещей, которые делали другие люди в бизнесе.

Вы сожалеете о чем-либо?

Никаких сожалений. Я не «миллиардер», как Эбби Джонсон [глава Fidelity], который, как предполагается, стоит $15,4 млрд. Я даже не знаю, что делать с такой суммой. У нас милый маленький домик. У нас есть укрытие, когда идет дождь, снег или ветер. Дети и внуки здоровы. У меня есть Фонд Армстронга, который сейчас достиг приличных размеров – и я чувствую, что это может принести пользу другим.

Вы пишете, что Вы идеалист. Как это проявляется сегодня, если это так?

Я глубоко обеспокоен происходящими в Америке изменениями – отказом от многих наших великих традиций. Начиная с Декларации независимости, Конституции, разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную. Посмотрите на Верховный Суд – вы видите там перемены, и надвигаются большие перемены. Я хочу защитить все это – наш образ жизни, американскую исключительность.

Есть что-то еще, что Вас глубоко волнует?

Различие в богатстве между богатыми и бедными растет чудовищным образом. Отношения между черными и белыми, конечно, не становятся лучше; я бы сказал, что они ухудшаются. Мы должны быть единой нацией, но мы движемся в противоположном направлении. Мы должны решить эти проблемы.
Что необходимо предпринять?

Мы должны заботиться о тех, кому не так повезло, как нам. Я самый консервативный человек в Америке. Я настолько консервативен, что я либерален.

Если бы Вы не пошли в финансовые услуги, как Вы думаете, какую карьеру Вы бы избрали?

У меня был интерес к банковскому делу, но, оказавшись в кассе, я, вероятно, паниковал бы каждый день, что баланс за день не сойдется. Вероятно, я буду делать то же самое, когда выйду на пенсию. Это что-то вроде шутки.

В чем состоит Ваш самый большой вклад в мир?

Если это что-то одно, то, я думаю, что я помог инвесторам поступать лучше, чем они могли бы в противном случае. В этом бизнесе идеи предназначены для обслуживания продюсера или продавца, а не клиента. Это просто плохая система. Моя инвестиционная философия заключается в простоте и экономии, и в том, чтобы ставить интересы инвесторов на первое место. В этом новом порядке вещей мы увидим намного больше.

Что конкретно Вы прогнозируете для арены взаимных фондов?

Этой отрасли придется объединиться в какой-то момент.

Вы пишете, что любой, кто обращается с деньгами других людей, должен подчиняться фидуциарному стандарту. Пожалуйста, раскройте этот вопрос.

Фидуциарный стандарт применяется только к инвестиционным консультантам, но не к паевым инвестиционным фондам или биржевым брокерам. Таким образом, бизнес существует с двумя разными наборами правил. В этом нет никакого смысла. Но изменение системы, по-видимому, является вопросом политики. Республиканцам не нравится фидуциарная обязанность, а демократам – нравится. Мне кажется нелепым, что кто-то может быть против фидуциарных обязательств. Но я думаю, что инвесторы увидят это и пойдут в фирмы, которые работают как фидуциарии.

Вам пересадили сердце почти 23 года назад, когда Вам было 65. Как сейчас Ваше здоровье?

Сердце становится немного изношенным и функционирует уже не так хорошо. Две недели назад мне имплантировали кардиостимулятор. Непросто работать с пересаженным сердцем, которое может стать жестким. Трудно подключать провода кардиостимулятора. Но я прошел через это нормально. Между прочим, я не жалуюсь.

Чувствуется, что Вы быстро поправляетесь!

Я немного притворяюсь – я хорошо выгляжу. У меня все еще глубокий голос!

В своей книге Вы упоминаете, что у Вас есть брат-близнец. Он тоже выбрал финансовые услуги?

У него была совершенно нормальная, успешная карьера в рекламе. После этого он пошел в образование и был директором по развитию в Принстонской дневной школе.

Работает ли он сейчас?

Он вышел в отставку в 65 лет и умер шесть месяцев спустя. Я умирал и выжил, а он был здоров и умер. Пойди разберись.

Что стало причиной его смерти?

Он умер после тяжелой операции. Через год после этого мне провели операцию по пересадке сердца. Это была одна из самых печальных вещей в моей жизни – потерять брата-близнеца.

Вы были полностью идентичны друг другу?

Нет, мы были разнояйцевыми близнецами. И мы были разными! Он был намного приятнее. Я был более конкурентоспособным. Вероятно, он был лучшим Боглом.

 

---

---

---

1 комментарий »