Робин Пауэлл
Источник: The Evidence-Based Investor
27 ноября 2017 г.
Перевод для AssetAllocation.ru
Недавно мне выпала честь провести полтора часа вместе с одним из гигантов финансовой экономики. Как странно, думал я, сидя вместе с Гарри Марковицем в местном кафетерии в Сан-Диего, видеть покупателей, снующих мимо за ежедневной порцией кофеина, и совершенно не обращающих внимания на гения среди них.
Сейчас 90-летний лауреат Нобелевской премии и отец Современной Портфельной Теории работает над очередным шедевром – трехтомной работой, в основе которой лежит его знаменитая книга 1959 года, «Выбор портфеля».
Почему он все еще трудится, когда большинство его современников вышли на пенсию четверть века назад? Марковиц объясняет это в первой части этого увлекательного интервью, состоящего из двух частей.
РП: Гарри, большое спасибо, что Вы нашли время побеседовать за чашечкой кофе.
ГМ: Мне это в удовольствие. Мой девиз: все хорошо, но сначала кофе!
РП: Вас часто называют одним из отцов современных финансов. Как вы себя при этом ощущаете?
ГМ: Менее широко известно, что мое поле деятельности – это не финансы. Будет правильнее сказать, что моя сфера – исследования операций, где математические, статистические и компьютерные методы применяются к практическим проблемам. Моим первым местом работы стала Rand Corporation, занимавшаяся исследованием операций. Современная Портфельная Теория – это всего лишь применение обычных компьютерных технологий. Но, если копнуть глубже, то на самом деле я – философ.
РП: Хорошо, мы позже поговорим о вашем интересе к философии, но вначале расскажите мне, как Вы учились в школе.
ГМ: Когда я учился в школе, я был ботаником – это было еще до того, как девочки узнали, что ботаники могут зарабатывать много денег! У меня был один друг-ботаник и школьная подруга. Она была самой красивой девушкой в школе и стала моей первой женой. У нас были некоторые сложности, но у нас несколько замечательных детей. Мой друг-ботаник стал профессором химии и ушел на пенсию в 65 лет, как и все здравомыслящие люди. А я в 90 все еще работаю!
РП: Итак, Вы поступили в Чикагский университет, и именно там в 1952 году написали свою знаменитую статью о диверсификации. Как это произошло?
ГМ: Я был кандидатом наук, и находился на стадии выбора темы диссертации. Поэтому я пошел к своему начальнику Джейкобу Маршаку. Он был занят, поэтому я ожидал в приемной. Его ожидал еще один парень, который оказался брокером. Мы разговорились, и брокер сказал: почему бы Вам не применить статистические методы, которым они Вас учат, к фондовому рынку? Один из моих биографов сказал, что это был лучший совет, который когда-либо давал брокер!
И я сказал Маршаку, что парень думает, что я должен применять эти методы на фондовом рынке. Маршак решил, что это хорошая идея, но он не знал литературы, поэтому послал меня к профессору Кетчуму, который был деканом бизнес-школы. Профессор Кетчум дал мне список для чтения, в который вошли Грэм и Додд, и «Теория инвестиционной стоимости» Джона Бэрра Уильямса, которая была финансовой теорией того времени.
И я прочитал Уильямса. Он говорит, что стоимость акции должна быть равна, или равна, текущей стоимости ее будущих дивидендов. И я подумал, что раз дивиденды неопределенны, то он, вероятно, подразумевает ожидаемую стоимость. Далее в книге он говорит, что если вы не уверены в оценке, то нужно использовать среднее значение, поскольку при достаточной диверсификации вся неопределенность исчезает, и вы получаете среднее. И если ваши риски не имеют корреляций, то так и будет. Вот так все и произошло.
РП: Это выглядит странно, с учетом того, что общепринятое сегодня значение диверсификации тогда не было популярным.
ГМ: Ну, Библия об этом знала! В Библии говорится, что вам нужно инвестировать в три класса активов. Шекспир тоже знал об этом. В «Венецианском купце» Антонио спрашивают: почему ты такой мрачный? Твой бизнес идет плохо? И он отвечает: «Поверьте, нет! Свое богатство, к счастью, Не одному доверил трюму я, Не одному пути. К тому ж оно Не все зависит от удачи года.» /в переводе И. Мандельштама – прим. переводчика/ Так что он знал о диверсификации!
РП: Вы написали книгу «Выбор портфеля» в 1959 году, но Нобелевскую премию получили лишь в 1990 году. С чем связана такая длительная задержка?
ГМ: Это просто. Кстати, Нобель не учреждал премию по экономике. Премия по экономике учредил Банк Швеции. Именно в начале 1950-х годов они впервые начали присуждать первые премии, и они должны были дать их реальным экономистам, чтобы с чего-то начать. Первая премия досталась паре специалистов по эконометрике, а следующую получили Самуэльсон и Фридман.
РП: Значит, Вы не разочарованы, что пришлось ждать так долго?
ГМ: Нет, но меня слегка задело, когда Джеймс Тобин получил ее раньше меня. Я думал, что, возможно, могу получить ее в том году, в 1981 году. Я был на встрече в Силвер-Спринг, штат Мэриленд. Днем ранее я опубликовал свою работу. И я услышал, что Тобин получил премию за свою работу по теории портфеля, которая, конечно, следовала в русле моей. Была также присуждена награда за линейное программирование, и Джордж Данциг также ничего не получил. Ее отдали русскому, про которого никто никогда не слышал, и это был скандал. Я сказала жене Барбаре, что не хочу идти на встречу, и мы долго ездили по окрестностям. Мы нашли большой магазин, продающий товары по пять-и-десять-центов в центре маленького города, и купили мороженое. И я сказал: хорошо, спустимся на землю. И я больше не думал об этом, пока мне не позвонили в Японию с телевидения, и не сказали, что я только что удостоен Нобелевской премии.
РП: Это был 1990 год. Как вы относитесь к этому достижению сейчас?
ГМ: Я до сих пор удивляюсь. У меня не было намерения стать великим экономистом и оказывать влияние на жизни сотен миллионов людей. Как я уже сказал, я был философом.
РП: Так кто же ваши любимые философы?
ГМ: Два моих любимых философа – это Декарт и Юм. Я читал Платона и Аристотеля, конечно. Я не смог понять Канта.
РП: Действительно, Декарт и Юм упоминаются в трехтомной книге, над которой Вы в настоящее время работаете, и которая является продолжением вашей книги 1959 года. Могли бы Вы объяснить связь?
ГМ: Ну, фундаментальные идеи, которые я выдвинул в своей книге 1959 года, находятся в конце книги. Почему я их туда поместил? Потому что если бы я начал с аксиоматического подхода к теории рационального принятия решений в условиях риска и неопределенности, то никто бы не купил книгу.
Вопрос, на который я пытаюсь найти ответ в своей последней книге: работает ли Современная Портфельная Теория в мире, который не подчиняется нормальному распределению?
Декарт в своих «Размышлениях» говорит: возможно, это сон, возможно, тебя здесь нет, возможно, здесь вообще никого нет. И он удаляет все, что может быть подвергнуто сомнению. И затем следует его знаменитая цитата: «Я мыслю, значит, я существую». Итак, мой первый заряд скептицизма – это Декарт. Вам нужно различать факт и гипотезу. Есть огромные массивы данных. Продолжают придумываться все новые слова для тех бит данных, которые есть. Это информация и, в некотором смысле, информация похожа на факты.
Так, например, вы берете Wall Street Journal, и открываете колонку о прибылях. Если вы выбираете прибыли наугад, это факт. Ну, или, может, это опечатка. А может, это ложь. Может, ты не понимаешь определения. Так что это не факт, это гипотеза. В Wall Street Journal каждый день есть тысячи гипотез. Поэтому нужно видеть разницу между большими данными и правдой.
Том 1 новой книги напоминает Главу 10 книги 1959 года, то есть теорию рационального принятия решений: единый период, известные шансы. Том 2 похож на Главу 11: множество периодов, известные шансы. Том 3 говорит о случаях неопределенности, и он начинается с Декарта и Юма.
РП: В двух словах, о чем говорит Юм?
ГМ: Юм говорит: хорошо, если я возьму этот пустой бумажный стаканчик и отпущу его, он приземлится на стол. Если я сделаю это тысячу раз, доказывает ли это, что это произойдет и в следующий раз? Закон всеобщего тяготения сэра Исаака Ньютона был подтвержден миллионы раз, и все же он был неверен. Пришел Эйнштейн, и сказал, что если гравитация станет достаточно сильной, то мы обнаружим, что Законы Ньютона – это всего лишь приближение.
Поэтому вам необходимо различать три вида предположений – отношения между идеями (математика или логика), гипотезы о мире, и оценочные суждения.
«Нехорошо взрывать себя в людных местах» – это оценочное суждение, с которым согласились бы и вы, и я, и большинство людей, и все же есть те, кто считает, что все в порядке, пока вы убиваете неверных. И всего лишь несколько сотен лет назад мы сжигали людей на костре лишь потому, что они верили не в то же самое, что и мы.
Во 2-й части интервью Гарри Марковиц объясняет, почему глобальный крах рынка в 2008-09 гг. доказывает, а не опровергает Современную Портфельную Теорию, делится мыслями о перспективах продолжения бычьего ралли, и оценивает то, что он считает своим наследием.
Другие записи:
Комментариев: 2 »
2 Responses to Гарри Марковиц: Почему в 90 лет я пишу новую книгу
Спасибо!
День добрый, уже 2018 год книга может уже вышла?